Л.В. Попович

1.0 Вербальные и невербальные диалогемы как единицы коммуникативного поведения.
При рассмотрении проблем этнографии общения, коммуникативного поведения в определенной культуре, исследования данной проблематики обычно начинаются с выделения соответсвующих коммуникативных единиц, реализуемых в этом общении. Набор единиц состоит из определенных шаблонных вербальных и невербальных средств. К таким коммуникативным единицам относят:

1. стандарты и атрибуты коммуникации – минимальные самодостаточные элементы, способные актуализировать то или иное межличностное или межгрупповое общение; к ним можно отнести такие элементы, как, например: идти под руку, приподнимать шляпу, усаживать за стол и т.п.;

2. диалогемы – элемент, соединяющий коммуникативные действия адресанта (коммуниката) и ответную реакцию (адресата). Это могут быть как однонаправленные (имеющие один фрейм в качестве подоплеки), так и разнонаправленные взаимодействия, например: фразеологизм может быть понят или непонят собеседником, протянутая при встрече рука может быть пожата или нет в зависимости от наличия данного образца в культуре коммуникантов и/или индивидуальном наборе образцов поведения в соответствующей ситуации;

3. диалоги – совокупность диалогем, выражающих законченное взаимодействие, т.е. процесс, в котором контакт устанавливается, поддерживается и прекращается;

4. звенья коммуникации – приуроченные в каждой националььной культуре к тем или иным ситуациям предпочтительные темы общения, с учетом специфики санкционированных и запретных тем;

5. дискурс – рассматриваемый как цепь коммуникативных единиц, с помощью которых реализуется тот или иной замысел культуры: дискурс повседневного общения, дискурс лекции, дискурс публичного выступления, дискурс свадьбы, дискурс дня рождения и т.п. 
Нас в данной типологии особенно привлекает идея анализа диалогем в виде социально заданных моделей, матриц взаимодействия. В качестве таковых можем рассматривать и жесты как невербальные диалогемы, своей стереопизированностью создающие основу для фразеологизмов – вербальных диалогем, понимание которых тесно связано с комплексом экстарлингвистических факторов, в том числе с усвоенностью определенного жеста. Например: русское выражение ударить по рукам – фразеологизированная вербальная диалогема, основана на невербальной – жесте национального характера, связанном с закреплением договора и т.п.

Определенный текст или дискурс рассматривается в качестве инокультурного, если в нем наличны диалогемы, кажущиеся реципиенту странными или требующими интерпретации. Такие диалогемы ведут к созданию у реципиентов «коммуникативных лакун» . Лакуны могут быть национально-психологического характера, а также проистекать из специфики различных видов деятельности, несовпадения культурных пространств, в которых существуют коммуниканты. Описание жестовых диалогем с точки зрения их национальной специфики, но обязательно с учетом социальных, деятельностных и других факторов, влияющих на специфику коммуникации может послужить интересным примером рассмотрения проблем межкультурной коммуникации. 
Существует множество примеров национальной обусловленности специфики жестов. Так, например, для того, чтобы выразить одну и ту же интенцию – похвалить качество вина, представители разных национальностей прибегнут к разным невербальным диалогемам: сицилиец ущипнет себя за щеку, американка кончиками пальцев прикоснется к уголку рта, бразилиец потянет себя за ухо, француз поцелует два пальца, а колумбиец растянет нижнюю часть глаза (Губерина 1952: 5). Известно также, что частотность употребления жестовых диалогем в коммуникации, а также энергичность их выполнения свидетельствуют о национально-психологической специфике коммуникантов. Например, исследователи специфики финского коммуникативного поведения по сравнению с русским отметили, что отсутствие невербальных диалогем у финнов является показателем их сдрежанности как специфической черты этого северного народа (Сретенская, Турунеи 2000: 21). Известно также, что в течение одного часа общения мексиканец использует в среднем 180 жестов, француз – 120, италиец – 80, а финн всего один жест (Кочерган 2000:42). Как заметили русские исследователи, жест ‘БОЛЬШОЙ ПАЛЕЦ’ есть в большинстве европейских культур, но в русском общении он выполняется более энергично (Стернин 2000: 15) и т.п.
Особенно привлекательным кажется нам анализ вербализации жестовых диалогем и их закрепления в устойчивых словосочетаниях, значение которых порою утрачивает связь с первичной мотивированностью, чаще всего сохраняя описательный характер, связанный с определенным жестом, позой или мимикой. В усной коммуникации одной жестовой диалогемы зачастую достаточно для того, чтобы передать смысл интенции говорящего, но вербализация такой диалогемы создает двусмысленость. С одной стороны, речь идет о дескриптивном употреблении синтагмы, с помощью которой описывается определенное движение тела или выражение лица, а с другой – синтагма приобретает одномерное значение, связанное с первичной иллокуцией самого жеста (Мршевич 1987: 37). Например: ударить по рукам – ’договориться’, подставить плечо – ’помочь’, кивнуть головой – ’согласиться’ и т.д. Как только устанавливается такая связь между содержанием синтагмы и соответствующим значением, немаркированное выражение становится фразеологическим, причем фразеологизация синтагмы сопровождается определенными синтаксическими изменениями семантической структуры ее членов (Попович 2003а). 

Таким образом, предметом настоящей статьи являются отдельные аспекты национально-психологической специфики употребления жестовых диалогем русскими и сербами, а также способы вербализации отдельных жестов, поз и выражений лица и их закрепление в качестве устойчивых вербальных диалогем – фразеологизмов. 
Специфика настоящей статьи состоит в том, что материалом для ее создания послужил эксперимент наблюдения за невербальным поведением русских, проведенный сербскими студентами . Таким образом в эксперименте был задействован механизм культурной трансляции Я-ОН , при котором передача информации происходит в коде первой культуры, а ее прием в коде второй. В таком эксперименте наблюдатели автоматически сравнивают коммуникативное поведение со своей национально-психологической нормой и выделяют специфические элементы на всех уровнях общения – информационном, социальном, прагматическом.

2.0 Иллокутивная и референциальная наполненность жестовых диалогем.
Если вербальная коммуникация допускает так называемые «неполноценные коммуникативные ситуации» (Падучева 1996: 208), в которых высказывание отделено от говорящего и отсутствует с точки зрения адресанта синхронный адресат, невербальные жестовые диалогемы могут употребляться только в полноценных интеракциях. Именно этот факт, а также двусмысленность интерпретации жеста как знака, маркируют его в качестве непродуктивной диалогемы и отодвигают на второй план по отношению к вербальным. 
С началом изучения разных знаковых систем в трудах Чарльза Морриса (Моррис 1971) жест как знак занимает видное место в семиотических, паралингвистических и кинемических исследованиях. В многочисленных работах по проблематике семиотического наполнения жеста предлагаются разные классификаци, основанные на референциальном, т.е. содержательном, информативном аспекте жеста. Между ними особенно выделяется типология жестов Поля Экмана (Екман 1987), разделяющего жесты на эмблемы – символические жесты с точным значением, известным всем представителям определенной культуры, манипуляторы – движения тела, сопровождающие другую рецептивную деятельность коммуникатора, например: прикосновение к частям тела во время чтения, слушания и т.п.; иллюстраторы – движения, сопровождающие продуктивную вербальную деятельность и регуляторы – метакоммуникативные жесты, использыемые для регулирования коммуникативного поведения.
Некоторые исследователи при описании невербальных диалогем исходят из характера их происхождения, а также из типа коммуникативной функции, выполняемой соответствующими жестами. Например, сербский лингвист Милан Шипка выделяет рефлекторные жесты, отражающие реакцию коммуниката, его чувства и эмоциональное состояние в процессе коммуникации. Сюда входят спонтанные реакции, например: коммуникант может барабанить пальцами или переступать с ноги на ногу в процессе ожидания; сжимать кулаки или скрипеть зубами, когда сердится; сдвигать брови, раскрывать глаза, если удивлен; тереть ладони или поглаживать бороду, когда доволен; хвататься за голову в панике; в недоумении приподнимать и опускать плечи, разводить руками и т.п. Другую группу в данной типологии составляют демонстративные жесты, с помощью которых коммуникант сознательно выражает свое отношение к собеседнику или к высказыванию, например: качает головой в знак согласия, отворачивается спиной в знак презрения, неуважения и т.п. В отличии от названных пассивных жестов, активные или интервентные состоят в том, что коммуникант осуществляет физический контакт с другим лицом, которым препятствует выполнению его первичного намерения, например, он может закрыть рот собеседнику, подставить другому лицу ногу и т.п. Чисто коммуникативными жестами данный исследователь считает выше упомянутые «коммуникативные стандарты», т.е разные невербальные диалогемы с помощью которых осуществляется экспрессивная коммуникация: поклон, приподнимание шляпы, подмигивание и т.п (Шипка 2001: 44).

Необходимо заметить, что в предлагаемых классификациях исследователи выходят из описания жеста как знака в семиозисе с точки зрения интерпретатора, т.е. десигнат всегда привязывался к эффекту, производимому на собеседника. Таким образом, жест рассматривался односторонне, без учета намерения адресанта, употребившего конкретную невербальную диалогему, т.е. сбрасывалась со счета интенциональная функция жеста, его иллокутивная нагрузка, если выразиться в рамках теории речевых актов. Употребление данной терминологии не случайно. Во первых, теория речевых актов принадлежит к прагмалингвистическим, в рамках которых изучаются и жесты (вспомним выделенное Моррисом отношение знак – интерпретатор в качестве основы для выделения прагматики). Во вторых, перформативность высказывания, т.е. его эквивалентность акту, составляющему основу для выделения иллокутивной, локутивной и перлокутивной функции высказывания, может с одинаковым успехом быть употреблена по отношению к перформативному жесту. В качестве перформативного жеста мы рассматриваем невербальную диалогему, эквивалентную соответственному речевому акту, одного употребления которой достаточно для осуществления иллокутивного намерения, а не собщения о таковом. Например, одного приподнимания шляпы, иногда сочетаемого с улыбкой и поклоном, достаточно для выражения приветствия; пожатия руки достаточно для выражения благодарности в определенном ситуативном контексте и т.п.
Такой подход к структуре жеста делает возможным описание его особенностей исходя из иллокутивных функций. Т.е. вместо разветвленных и непоследовательных описаний жеста можно приступить к составлению перечня невербальных диалогем как изофункциональных единиц, которые вместе с вербальным репертуаром формируют иллокутивный потенциал определенного речевого акта.
Используя терминологию известной классификации речевых актов Джона Серля (Серль 1986) можно разделить все жесты, исходя из их иллокутивной функции. Согласно этой типологии между невербальними диалогемами можно выделить:
– невербальные экспресивы, отражающие психологическое состояние, обусловленное искренностью коммуниканта по отношению к ситуации. К данной группе невербальных диалогем принадлежит весь мимический набор: широко открытые глаза, приподнятые брови (иллокуция восторга, изумления, удивления, задумчивости); открытая улыбка (иллокуция приветствия, одобрения, восторга, удовлетворенности); нахмуренные брови (огорченность, озабоченность) и т.п.; универсальным невербальным экспрессивом является «рука под козырек» у военных – жест, ставший продуктивной диалогемой, исключающей вербальный контекст в жесткой вертикальной (субординированной) коммуникации.
– невербальные репрезентативы или ассертивы (жесты утверждения), главной целью которых является фиксация ответственности коммуниканта за истинность сообщения, например: бить себя в грудь (утверждать свою правоту); наиболее распространенным невербальным ассертивом является не совсем вежливое указывание пальцем на объект, посредством которого осуществляется номинация, а также реализуется иллокуция утверждения ’именно тот, а не другой’; соединенные большой и указательный пальцы вместе с покачиванием руки, согнутой в локте у многих европейских народов служат для подчеркивания качества чего-либо (впрочем, как показали приведенные выше примеры, связанные с утверждением о хорошем качестве вина, выражение данной иллокуции отличается наибольшей пестротой невербальных диалогем у разных народов – у русских о хорошем качестве свидетельствует поднятый вверх большой палец, у сербов – прикосновение губами к кончикам пальцев и воздушный поцелуй); невербальный ассертив – указательный палец у виска у многих народов выражает убежденность в чьей-либо глупости, ненормальном поведении и т.п.;
– невербальные директивы, иллокутивная нагрузка которых состоит в побуждении адресата к определенному акту. Сюда входит интернациональная диалогема подзывания с помощью указательного пальца, а также специфический для представителей многих народов жест, с помощью которого подзывают официанта или делают заказ в пабе (например: для того, чтобы заказать пиво немец поднимет большой палец вверх, серб сначала поднимет указательный палец, чтобы привлечь внимание официанта, а затем обведет в воздухе круг над столом, что означает – еще по одному бокалу для всех, руские подзывают официанта ладонью и т.п).; универсальным директивным жестом является указание пальцем на дверь, или энергичный взмах рукой в сторону от тела, выражающий иллокуцию ’выставить за дверь’; 
– невербальные декларативы, основным признаком которых является тот факт, что их реализация в коммуникации определяется совпадением между диалогемой и реальностью. Декларативами являются движения головы в знак согласия или несогласия. У большинства народов кивок головы вниз означает «да», а движения в стороны – «нет», но у балканских народов – греков, болгар, македонцев, а также в некоторых сербских регионах, прилегающих к Болгарии (Троянович 1935), отмечена обратная иллокуция этих невербальных декларативов: «да» – это повороты головы в стороны, а «нет» – кивок головы вниз. Известным невербальным декларативом является также жест протягивания и пожатия руки для спора, выражающий иллокуцию несогласия, убежденности в своей правоте и т.п.;
– невербальные комиссивы, состоящие в принятии адресантом определенных обязательств, например: ладонь на Библии или на конституции во время произношения присяги; ладонь на груди с той же иллокутивной нагрузкой в соответсвующем ситуативном контексте итд. 
Все перечисленные типы невербальных диалогем по своему функциональному признаку являются продуктивными, т.е. активно реализуют свое иллокутивное наполнение. Но кроме них существуют и дескриптивные невербальные диалогемы, сопровождаюьие вербальное высказывание. Это своеобразные иллюстраторы, иллокутивная наполненость которых сопряжена с интенцией коммуниканта дополнить свое высказывание, сделать его более убедительным и красочным. Такие диалогемы чаще всего отражают индивидуальную специфику психологии коммуниканта, обусловленную характером его культурной среды и видом выполняемой деятельности. Иногда иллюстративные невербальные диалогемы несут отпечаток «профессиональной деформации», например: во время разговора гитарист постоянно водит рукой по воображаемым струнам; диск-жокей часто выполняет резкие движения ладонью взад-вперед, будто-бы перед ним виниловая пластинка; повар резкими движениями ребром ладони что-то режет в воздухе; шахматист быстро передвигает в воздухе соединенными большим и указательным пальцами, будто-бы держит в них воображаемую фигуру; священнослужитель часто поднимает руку, будто-бы собираясь благословить кого-то и т.п. Перечисленные диалогемы универсальны с точки зрения национальной принадлежности употребляющих их коммуникантов, но специфичны как социально заданные модели

3.0 Национально-психологическая специфика русских и сербских невербальных диалогем.

Личность другой культуры может исходить в межкультурном общении лишь из обретенных в процессе социализации своих стереотипов, которые могут совпадать и расходится, вступать в противоречие со стереотипами новой культурной общности (Прохоров 1996: 42). При рассмотрении проблем межкультурной коммуникации, важное значение имеют вопросы, связанные с принципами организации общества и положением в этой организации отдельной личности как субъекта коммуникации. В связи с этим представляется необходимым включить в анализ невербальных диалогем такой компонент общения, как социальный статус личности: его роль в обеспечении формы и содержания коммуникации, его значение для определенной национально-культурной личности, его влияние на выбор коммуникативных стратегий. Под социальным статусом понимается «соотносительное положение человека в социальной системе, включающее права и обязанности и вытекающие взаимные ожидания поведения» (Карасик 1992: 3). Ожидание поведения включает в себя соотношение реципиентом говорящего с его положением по отношению к другим участникам общения, проистекающее из самосознания говорящим такового. 
Однако, в коммуникативном поведении проявляются и индивидуально-личностные черты со специфическими особенностями невербального и вербального поведения. В процессе коммуникации реципиент должен хорошо осознавать специфику социального статуса говорящего, а также настроить свой горизонт ожидания на его личностно-статусные коммуникативные черты. При отсутствии у реципиента опыта общения с коммуникантом, он формирует свой горизонт ожидания, исходя из общепринятого стереотипа, соответствующего данному социальному статусу. Если индивидуальные коммуникативные черты собеседника резко отличаются от этих общественно-статусныx эталонов, он воспринимается реципиентом как «оригинал». При восприятии коммуникативного поведенния иностранца срабатывает еще один стереотип – «этнического образа» (Чернов 1991: 62), который вместе с социальным эталоном примеряется к коммуниканту.
При описании невербального поведения русских, сербские студенты исходили из своих этнических и социально-перцептивных эталонов, которые проявляются в комментариях к записанным жестам. Поэтому, именно коментарии становят наиболеее интересную часть исследования, так как они представляют собой спонтанный ассоциативный портрет русских глазами сербов.
Всего в эксперименте было задействовано 55 русских коммуникантов: 21 лицо женского и 34 лица мужского пола. Деятельностный профиль коммуникантов был самым разнообразным. Студенты-исследователи наблюдали за коммуникативным поведением русских школьников, студентов, преподавателей, шахматистов, художников, политиков, деловых людей, кустосов, инженеров, священников, но и людей необразованных, маргиналов и т.п.
Первое замечание исследователей относилось к характеру жестикуляции в общем: «Русские в основном жестикулируют руками, намного реже нами наблюдались движения головы или мимика. Жесты, выполняемые плечами и ногами почти отсутствуют. Из 140 жестов, описанных в результате наблюдения 116 было выполнено руками (из них 48 правой, 29 левой и 39 обеими руками), 19 жестов – движения головы и 4 жеста выполнено плечами. Разные формы мимических выражений зафиксированы 14 раз.» В результате такого статистического анализа исследователи сделали вывод, что в среднем русские в процессе коммуникации в течение нескольких минут употребляют два жеста. При этом жесты чаще всего сопровождаются вербальными диалогемами, имеющими отношение к самим жестам, т.е. в основном были зафиксированы перформативные жесты в контексте реализуемых речевых актов. 
В настоящей статье остановимся на некоторых из собранных примеров и приведем комментарии к ним. Свое исследование студенты начали с наблюдения над детской жестикуляцией, так как, по-видимому, социальный статус этих коммуникантов ближе всего их социально-личностному эталону. В коммуникативном поведении русских подростков внимание исследователей привлекли следующие невербальные диалогемы:
1. Имитация вербальной диалогемы «ВЕШАТЬ ЛАПШУ» – жест, которым коммуникант пытается сбросить с ушей воображаемую лапшу. Такой жест, как и сама заснованная на нем фразеологическая вербальная диалогема, неизвестны сербам. В комментариях исследователи записали: »Этот жест, сопровождаемый соответствующей фразой, типичен для русских. Они пользуются им в повседневном общении. Употребляет его в основном молодежь и необразованные люди, но не исключена возможность употребления такой диалогемы и образованным человеком»;
2. Невербальная экспрессивная диалогема «КРУГ». Речь идет о способе коммуникации русских школьников. Исследователи отметили, что в то время, как сербские подростки на переменax расходятся «двойками» и «тройками», при чем строго девочки с девочками, а мальчики с мальчиками, русские школьники становятся в общий круг, в котором каждому уделяется одинаковое внимание и у каждого есть шанс проявить себя. В комментариях записано: «В таком кругу каждый подросток становится открытым и неспутанным в общении, при чем все начинают намного чаще жестикулировать. Их жесты раскованы и свободны. Мальчики стараются понравиться девочкам, а девочки менее стеснительны, так как создана атмосфера взаимопонимания»;
3. Невербальная директивная диалогема, типичная для русских девочек, состоящая в использовании шарма с целью склонения собеседника (чаще всего родителей) к какому-либо выгодному для них действию. Студенты назвали эту диалогему «ХВАТАЊЕ НА ШАРМ» (ловушка с шармом). Диалогема описана следующим образом.: «Для русских девочек характерно использование шарма в корысных целях. Например, если девочка просит родителей что-то ей купить или разрешить, она становится очень милой – стоя прямо с опущенными вниз руками, очаровательной улыбкой и фиксирующим глаза собеседника взглядом произносит: «Папа, давай-ка ты мне купишь эту игрушку».
Не менее очаровательный комментарий сопровождает данное описание: «Кто бы мог устоять перед столь милым поведением. В отличии от русских, сербские девочки в подобной ситуации будут упрямо настаивать. Они просто надоедают родителям, пока те не послушают их. Если же родители остануться неумолимы, сербские девочки могут расплакаться, так что родители уступают им из сожаления».
4. Невербальная ассертивная диалогема, типичная для русских воспитанных детей – указание на предмет с помощью бороды. В комментариях отмечено, что сербские дети чаще всего в такой ситуации пользуются указательным пальцем или рукой.
5. Русские подростки с целью подтруниваниия над собеседником используют невербальную диалогему «КОЗА» – типичный жест «новых русских», совершенно непонятный их сербским сверстникам. Необходимо подчеркнуть, что данный жест ассоциирует сербских подростков на интернациональную невербальную диалогему «HEAVY METAL», ставшую опознавательным знаком поклонников этого музыкального направления. В данном случае можно говорить о своеобразных межкультурных коммуникативных омоформах.
6. Сербские подростки, в отличии от русских, часто употребляют невербальную диалогему «МОБИЛЬНЫЙ ТЕЛЕФОН» причем с директивной («позвони!») и комиссивной («я тебе позвоню») иллокутивной нагрузкой. 
7. В число типично сербских национальных жестов, часто используемых подростками-болельщиками, входит диалогема «ТРИ ПАЛЬЦА» (от среднего к большому, поднятых на протянутой вверх руке), символизирующих единство и сплоченность их рядов. Эта невербальная диалогема с ассертивной иллокутивной нагрузкой ’самоидентификации’, ’автостереотипизации в национальном самоопределении’, ставшая символом сербского национального движения, часто употребляется во время массовых сборов, концертов и других процессов социализации подростков, ощущающих особую потребность определения своего места в обществе.

Отмечено, что невербальные диалогемы в коммуникативном поведении русских и сербских детей часто совпадают. Например, невербальная диалогема «НОС» (приставленные к носу пальцы) используется с одинаковой экспрессивной иллокутивной нагрузкой.
Иногда совпадение невербальных диалогем сопровождается разным вербальным контекстом. Легкие удары кулаком о кулак с экспрессивной иллокуцией ликования над наивностью обманутой жертвы свойственно как русским, так и сербским детям. Но вербальное сопровождение совершенно разное: русские дети приговаривают: Обманyли дурака на четыре кулака (фразеологизация жеста), а сербские: У-та-та (отсутствие вербализации жеста)..

Следующий тип русских невербальных диалогем, используемых русскими коммуникантами, за которыми наблюдали сербские студенты, отмечена по социальномиу статусу как типично мужская жестикуляция. 
1. Между жестами, свойственными русским маргиналам, отмечен «СООБРАЗИТЬ НА ТРОИХ» – совершенно непонятный непосвященным сербам. 
2. В качестве аналога жеста «ЩЕЛЧОК ПО ШЕЕ» сербские мужчины используют жест с обращенным к запрокинутому горлу больщим пальцем. Таким образом серб выражает смысл ’пить спиртное’, в то время как русский в подобной ситуации щелкнет себя по шее: 
– Ну как, будем сегодня вечером (щелчок по шее)?
– Конечно, а как же! Сдача экзамена все-таки…
Иллокуция данного жеста состоит в экспрессивном дополнении фразы. Высказывание, сопровождаемое данным жестом переводит разговор в совершенно другой регистр, создает эффект заговорничества.
3. В споре руссские и сербы протягивают руки для рукопожатия с директивной функцией подталкивания к пари (Давай, поспорим!), но только русские перебивают это рукопожатие с помощью третьего лица. Таким образом арбитр фиксирует ответственность спорщиков за их слова. Сербам такой ход развития настоящей диалогемы непонятен.
4. Среди специфических невербальных диалогем в коммуникативном поведении русских и сербских мужчин зафиксированы и выше упомянутые жесты, с помощью которых подзывают оффицианта или делают ему очередной заказ, а также жесты для выражения удовлетворенности качеством чего-либо: русскому жесту «БОЛЬШОЙ ПАЛЕЦ» соответсвует сербский «ПАЛЬЧИКИ ОБЛИЖЕШЬ», причем последний употребляют и русские.
5. Когда сербские мужчины веселятся в компании или поют, они обязательно поднимают обе руки вверх, запрокидывая голову, в то время как русские наваливаются на стол локтями и свешивают голову на грудь.
6. И русские, и сербские мужчины в экстремных ситуациях прибегают к вульгарным жестам «СРЕДНИЙ ПАЛЕЦ» и «СОГНУТЫЙ ЛОКОТЬ», причем последний пользуется у представителей обоих народов большей популярностью.

Исследуя женские жесты, сербские студенты пришли к общему выводу о подчеркнутой грациозности жестикуляции русских женщин. В комментариях они записали: «Русских женщин с раннего возраста учат быть женственными, воспитанными, всегда привлекательными и элегантными. Они рано начинают носить элегантную одежду, обувь на каблуках, некоторые это делают еще в школьном возрасте. Русские женщины настолько заботятся о том как они выглядят, что возникла поговорка – русские женщины даже в огород идут с макияжем. Поэтому жестикуляция русских женщин сдержана, менее энергична и грациозная. В отличии от русских, сербские женщины предпочитают спортивный стиль одежды и поведения, сказывающийся на их резкой и не совсем женственной жестикуляции».
1. В качестве типичного для русских девушек жеста отмечено «ПРИГЛАЖИВАНИЕ ЮБКИ», выполняемое перед тем как сесть. «Русская девушка с раннего возраста уже дама, когда садится, она обязательно подбирает юбку, приглаживает ее и немножко натягивает на колени, чтобы не измялась». Этот жест, по мнению исследователей, не типичен для сербских девушек.
2. Диалогема «СЧЕТ НА ПАЛЬЦАХ», типичная для русских женщин, отличается от аналогичной диалогемы сербских женщин по способу ее выполнения. Русские женщины касаются верхом указательного пальца правой руки к пальцам левой руки, как бы сгибая каждый из них. При чем первым сгибается мизинец. Сербы расгибают пальцы, начиная с большого, при этом не прикасаются к ним.
3. Отмечено также, что русские женщины намного чаще прикасаются ко своим волосам, поправляя прическу или протягивая пальцы через волосы, привлекая этим жестом внимание собеседника. Этот жест, по мнению исследователей, отличается особой грациозностью и наполнен директивной иллокуцией легкого кокетства. Сербские женщины используют данную диалогему только в юном возрасте.

4.0 Национально-психологическая специфика русских и сербских фразеологизированных вербальных диалогем, заснованных на жесте.

Вербальные диалогемы, заснованные на жестах могут быть разного характера. Одни из них описывают жест как движение тела или отдельных мышц и посредством специфического метонимического переноса выражают его иллокутивную наполненность, например ударить по рукам – ’договориться’; в то время как другие не содержат дескрипции жеста как такового, а передают только интенцию говорящего, (упомянутый детский жест «КУЛАЧКИ» и сопровождающая его фраза Обманули дурака на четыре кулака и т.п.). Очевидно, что оба приведенные здесь в качестве примера выражения являются фразеолоческими. 
Фразеологизмы, мотивированные жестом и мимикой формируются в результате сложного процесса фразеологизации, в котором можно выделить несколько последовательных этапов: 1) формирование у коммуниканта сознательной или неосознанной интенции выражения определенного смысла с помощью движения тела; 2) выполнение этого движения; 3)описание движения; 4) установление связи между фразой и первичной иллокуцией движения. «Таким образом круг семантической транспозиции закрывается возвращением к символике жеста и мимики. Движение тела является важным звеном в процессе фразеологизации, поэтому можно сказать, что такие фразеологизмы засновываются на жестах или на мимике.» (Шипка 2001:45). 
Описание жеста в фразеологизме отличается от соответствущего нефразеологизированного выражения своей специфической эллиптичностью. В фразеологических выражениях предикат как-бы утрачивает одну из своих обязательных валентных позиций, заполнение которой переводит синтаму из ранга фразеологической у нефразеологическую. Например, дескриптивная нефразеологическая синтама ударить по рукам обязательно содержит третий аргумент предиката ударить – орудие, с помощью которого осуществлено движение (рука либо другой предмет – ’ударить что-либо чем-либо’: Они ударили руками по рукам. Такое выражение не только не является фразеологическим, но даже воспринимается современным носителем языка на грани допустимого вследствие закрепленного за синтагмой ударить по рукам устоявшегося значения, в то время как высказывание Они ударили по рукам специфичностью своей семантико-синтаксической структуры сигнализирует о фразеологическом наполнении, заснованном на иллокуции адекватного жеста. Такой подход оповергает обязательность контекстуальной дистрибуции фразеологической и нефразеологической описательной синтагм, заснованных на жесте, на которой настаивают исследователи (Шипка 2001: 46). В качестве примера можно привести фразеологизмы, заснованные на одинаковой иллокуции аналогичного жеста, встречающиеся в обоих языках – заткнуть рот и запушити уста. Если заполнить в данных фразах валентную позицию, относящуюся к инструменту действия, выражение утрачивает свое устойчивое фразеологическое значение и переходит в разряд описательных. Сравните: Она заткнула соседке рот. Чтобы не закричать он заткнул себе рот рукой.
(серб.) Она је запушила комшијици уста. Да не виче он је запушио себи уста руком.
Фразеологизированные вербальные диалогемы, заснованные на жесте можно разделить на следующие типы: 
а) диалогемы, заснованные на иллокутивном наполнении мимики; 
б) диалогемы, проистекающие из иллокуции движения части тела;
в) диалогемы, заснованнные на иллокуции позы.
Среди фразеологизированных вербальных диалогем, заснованных на мимике особое место занимают высказывания с экспрессивной или директивной иллокутивной нагрузкой. С помощью таких фразеологизмов коммуникант выражает свое эмоциональное состояние, склоняет адресата к какому-либо действию, описывая мимику собеседника. Например: Ну, что ты глаза вытаращил! (иллокуция раздраженного приказа ’не смотри на меня’) Не вешай нос! (иллокуция совета ’не отчаивай’); А ты и уши развесил! (иллокуция упрека ’Как ты мог поверить в это’) и т.п. Фразеологизированные вербальные диалогемы, заснованные на мимике в русском и сербском языках чаще всего совпадают, как в иллокутивном плане, так и с точки зрения описания мимического выражения. Сравните: вытаращить глаза – избечити очи – ’удивиться, испугаться’; задрать нос – дићи нос – ’зазнаться’; повесить нос – обесити нос – ’загрустить’; насторожить уши – начулити уши – ’прислушаться’; оскалиться – искезити зубе – ’вспылить’, ’ликовать’; морщиться – мрштити се – ’сердиться’; показывать язык – плазити се – ’издеваться’; не моргнуть глазом – не трепнути оком – ’не обратить внимание’; надуться – надувати се – ’обидеться’; надуть губки – напућити усне – ’демонстрировать неудовольствие’; моргунья – намигуша – ’кокетка’; принюхиваться – њушкати – ’разведывать’ и т.п.. 
Однако, между фразеологизмами этого типа функционируют некоторые диалогемы, не совпадающие в плане мимики, послужившей толчком к их образованию. Например: русские фразеологические выражения не повести глазом; не повести бровью; не шевельнуть бровью; не шевельнуть усами – ’не обратить внимание’; развесить уши – ’верить’; резать в глаза – ’говорить открыто’ и др. не имеют аналога в сербском языке с точки зрения описываемой мимики. Сербские фразеолгизмы обесити бркове, обесити образе (повесить усы, повесить щеки – ’загрустить’); гледати преко брка (смотреть поверх усов – ’сердиться’); скресати у брк (резать в усы – ’говорить открыто’) нельзя буквально перевести на русский язык, что сведетельствует об отсутствии в коммуникативном поведении русских стереотипа подобной невербальной диалогемы, ставшей иллокутивным звеном, мотивирующим соответствующий фразеологизм.

Фразеологизированные вербальные диалогемы, заснованные на жесте как на движении части тела отличаются большей разнообразностью передаваемых с их помощью значений и несовпадением движений послуживших основой для метонимического переноса в русском и сербском языках. Из огромного разнообразия таких примеров остановимся на некоторых: шататься ’бродить’; расшибаться (в лепешку) – ’стараться’; расчухать – ’разобраться’; дать по шапке – ’ударить, уволить’; шарахаться – ’быть непоследовательным’; расшаркиваться – льстить; притопнуть ’пригрозить’; серб. држати палчеве (держать пальцы) – ’переживать, болеть’; преломити грб (согнуть локоть) -’отказать’; говорити у по брка (говорить на половину усов) – ’говорить презрительно’; натрљати нос (натереть нос) – ’казнить’; имати пуну шаку браде (наполнить руки бородой) – ’радоваться’ и т.п.
Фразеологизированные вербальные диалогемы, отражающие иллокуцию описываемой позы намного реже. Так в сербском языке нет аналогов выражений нога четверкой или стоять раком, в русском нет эквивалента сербского выражения грбачити (горбиться) – ’работать без отдыха’, зато существует эквивалент сербской фразы испрсити се – выпятить грудь, фразеологизированной диалогемы, мотивированной адекватной первичной иллокуцией описанной позы – ’защитить, помочь’ .
Особое внимание между фразеологизированными вербальными диалогемами привлекают фаунонимические фразеологические выражения, заснованные на жестикуляции животных, описывающие поведение или черты человека. Сформированные путем метафорического переноса, они вносят в фразеологизм экспрессивнуя окраску. Фаунонимические фразеологические выражения отличаются от остальных фразеологизированных вербальных диалогем отсутствием первичной иллокуции жеста, поэтому входят в число дескриптивных фразеологизмов с усиленной экспрессивностью. Среди фаунонимических фразеологизмов, заснованных на жестикуляции животных в русском и сербском языках выделяем три группы:
а) фразеологизмы, в которых совпадают описание жеста и смысл, соотносимый с ним:
протянуть копыта – отегнути папке – ’умереть’; показать рога – показати рогове – ’проявить агрессивность’; вилять хвостом – махати репом – ’заискивать’; обломать рога – сабити рогове -’укротить’
б) фразеологизмы, в которых совпадает описание выполняемого животным жеста при несовпадении смысла, соотносимого с ним: ершиться ’входить в задор’ – накострешити се, јежити се ’испугаться’; хвост трубой ’бодриться’ – реп на крста ’пойти дальше’; вертеть хвостом ’хитрить’ – вртети репом ’заискивать’; 
в) фразеологизмы, в которых совпадает смысл при несовпадении жеста, послужившего толчком для метафорического переноса: ’вмешиваться в чужие дела’ – совать морду – пружати свуда папке (совать копыта); ’умереть’ – откинуть копыта – отегнути папке (протянуть копыта); ’сдаться, уйти’ – убрать копыта – савити папке (согнуть копыта) и т.п.
Таким образом, фразеологизированные вербальные диалогемы засновываются на описании соответствующего движения органов тела человека (головы, шеи, плечей, рук, ног), а также его мимики (движений, выполняемых носом, глазами, бровями, бородой, усами, ушами и т.п.), функционирующих в качестве коммуникативных невербальных средств. Первичная иллокуция жеста ложится в основу иллокутивной нагрузки соответсвующего фразеологизма, переводя его из ранга дескриптивных в перформативные (эквивалентные выполняемому действию).
Фразеологизмы, сформированные вследствие описания фаунонимических жестов, метафорически соотнесенных с поведением или чертами характера человека, лишены первичной иллокуции, соотносимой с жестом. 
Описание жеста как невербальной и фразеологизированной вербальной диалогемы в коммуникативном поведении русских и сербов показало, что в большинстве случаев совпадают и описание жеста и иллокуция высказывания, содержащего фразеологизм, заснованный на данном жесте. Хотя существуют различия как в плане наличия в коммуникативном поведении русских и сербов стереотипа соответствующего жеста, так и в плане иллокутивной нагрузки аналогичных жестов.
Анализ жестовых невербальных и вербальных диалогем носителей разных национальных и социокультурных признаков до сих пор не привлекал особого вниманиия исследователей. Настоящая работа является попыткой указать на пути новых поисков в данном направлении.